Тамара Ляленкова : Тема сегодняшней программы - слияние школ различного уровня, против которого активно протестовали многие московские родители. Сначала предполагалось, что реорганизации подвергнутся только те школы, где не смогли набрать первый класс. Однако довольно быстро в качестве аргументов в пользу соединения двух даже вполне успешных школ стали выдвигаться новые санитарные нормы и правила, возможность увеличить количество предметов по профилю, расширить территорию, улучшить материально-техническую базу.
МОЖЕТ ЛИ ОБЪЕДИНЕНИЕ ШКОЛ РАЗНОГО УРОВНЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УЛУЧШИТЬ КАЧЕСТВО ОБУЧЕНИЯ?
На этот вопрос, кроме родителей московских школьников, сегодня ответят директор лицея г. Уварово Тамбовской области Владимир Ардабьев, главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков и учитель, сопредседатель Межрегионального профсоюза "Учитель" Андрей Демидов.
Но вначале репортаж с акции протеста, которая на этой неделе прошла на Пушкинской площади в Москве.
Меня зовут Ольга. Я выпускница гимназии № 1522. Меня очень волнует тема насильственного слияния данной гимназии с рядом образовательных школ. Мне хочется сохранить ту уникальную атмосферу, педагогический коллектив, который собирался в гимназии 50 лет, директора школы, который вложил в эту школу столько, сколько, наверное, не вложил никто. Если отдельные гимназии или школы согласны объединиться на добровольной основе, то пожалуйста, но это должно обсуждаться с родителями, с учителями, со всеми нами.
А сейчас мы опасаемся, что решение будет приниматься летом без нашего ведома, и осенью мы придем в школу и увидим вывеску – "Школа № 1010". И все гимназическое образование уйдет, это будет простая общеобразовательная школа.
Меня эта проблема очень волнует, потому что мой сын учился в прогимназии 4 года, то есть мы готовились к поступлению именно в эту гимназию. Но если это будет уже не гимназия, то, соответственно, уровень образования упадет. И где мы потом найдем талантливых нанотехнологов, инженеров, компьютерщиков, если мы сейчас погубим хорошее образование? Мне кажется, в условиях демократии администрация с нами должна разговаривать. Мы готовы к сотрудничеству со всеми органами власти.
Что-то маленькое можно контролировать. А что-то большое проконтролировать очень сложно. Я считаю, что это укрепление устроили как раз для того, чтобы легче было воровать, жульничать. Многие школы уже по 50-70 лет работают в Москве. Сейчас директоров объединят, поставят молодого управляющего. А куда денут лишних учителей, директоров, которые взращивали это все? Родителей ни о чем не спросили. Сейчас идет пора экзаменов, пора отпусков, школьных каникул.
Мы думали, что на этот митинг придет много народу, но пришла разнарядка, директорам школ позвонили, и те запретили выходить учителям на митинг. А у нас не все люди смелые. Потерять работу страшно, получить взыскание… Вот выступит человек, потом его увидят. А ведь человека могут под любым предлогом уволить. И как учитель по-другому сможет семью свою кормить?
Это бизнес-план. Соответственно, бизнес по определению не может хорошо закончиться ни для образования, ни для науки, ни для кого. У каждого учреждения есть свои традиции. Каждая школа, гимназия и т. д. имеют свою какую-то изюминку, из-за чего родители стараются именно туда ребенка определить, а не в другое учебное учреждение. И теперь все это будет нарушено. Будут единые стандарты, то есть фактически монополия какого-то определенного клана. Даже малейший конфликт с директором этого учреждения приведет к тому, что вы вынуждены будете уехать из этого района вообще. Потому что во всем районе у вас останется только одна школа.
В каких-то случаях, может быть, слияние школ оправдано, а в каких-то носит совершенно самопроизвольный характер, когда решение не обсуждается ни с родителями, ни с учителями. Это обсуждается где-то в высоких кабинетах. Мы боимся, что просто потеряем нормальное образование. Вообще, на мой взгляд, не хочется называть конкретные фамилии, конкретные имена, но это общая тенденция, начиная с Министерства образования и заканчивая уровнем образования городов, по всей России: приход менеджеров в управление. Все-таки вопросами образования должны заниматься педагоги и учителя. Сейчас профессионалов хотят поменять на менеджера, который будет организовывать холдинг, проводить разные управленческие мероприятия, может быть, они будут рентабельнее, если посмотреть с точки зрения экономики, но дети-то наши не товар. Мы бы хотели сохранить и педагогические традиции, и систему образования, которая нас устраивает уже много лет. Если вы посмотрите концепции развития, в том числе московского образования до 2016 года, там есть и открытость образования, и прозрачность, и равные возможности.
Но, дети, которые учатся в гимназиях, в чем у них больше возможности? В том, что они шесть дней учатся, а не пять? Что они еще больше должны трудиться, чем дети в образовательной школы? Собственно говоря, никакого неравенства, мне кажется, здесь нет. Более того, даже наверху говорится о возможности именно социального лифта. Эта возможность была предоставлена. А сделать полную такую уравниловку, усреднить все, что можно…
Тамара Ляленкова
: ИТАК, ПРОДВИНУТЫХ ШКОЛ В МОСКВЕ СКОРО СТАНЕТ МЕНЬШЕ.
Столичный департамент образования, судя по всему, в целях повышения качества обучения проводит политику слияния школ различного уровня. Надо заметить, что это тенденция стала неожиданностью как для родителей специальных, так и общеобразовательных школ. Типичный пример – случай слияния школы № 1210 с углубленным изучением английского языка с общеобразовательной № 92.
Рассказывают представили родителей спецшколы, Татьяна и Ольга.
Ольга : Для слияния школ нужно решение управляющего совета. Управляющий совет провели, я на нем была. Я единственная, кто проголосовала против. Мы как раз сейчас предъявляем претензии, что мы хотим признать это решение нелегитимным – и переизбрать управляющий совет. Они абсолютно не учли мнение родителей всей школы.
Тамара Ляленкова : Управляющий совет, как вы туда попали? Потому что есть управляемый совет, а есть управляющий.
Ольга : Это был управляемый совет. В нашей школе только вчера родители узнали о его существовании, большая часть родителей, во всяком случае. Он должен избираться – выдвигаются кандидаты от младшей, средней и старшей школы. Нам отказались дать протоколы по поводу избрания этих людей. А меня попросили в свое время туда прийти и поучаствовать.
Тамара Ляленкова : Ольга, а вы понимаете, почему вас попросили?
Ольга : У меня достаточно активная позиция. Так как меня попросил завуч начальной школы, я полагаю, что ей было интересно, если какие-то возникнут вопросы, активно отстаивать интересы начальной школы.
Тамара Ляленкова : А как вообще родители узнали, что ваша школа должна слиться?
Ольга : Я рассказала родителям школы. Дальше сарафанное радио.
Тамара Ляленкова : Если бы вас не было в этом управляющем совете, родители могли бы и не узнать?
Ольга : Могли бы. Потому что конец учебного года, май, все разъезжаются. Решение принимается в июне. Как нам сказали, приказ должен выйти в июне. В августе нас просто поставили бы перед фактом, что на линейку мы идем в другую школу.
Тамара Ляленкова : Как отреагировали родители? Какие главные претензии были предъявлены?
Татьяна
: У нас школа – это общеобразовательная школа с углубленным изучением английского языка. Язык преподается с первого класса. Очень сильная программа. Всех первоклашек берут практически через специальные курсы. Дети сначала (школа очень рекомендует) проходят курсы дошколят перед поступлением в школу. Это своего рода подготовка ребенка к довольно сложной программе обучения в нашей школе.
В нашей школе есть определенное ограничение в связи с этой программой. Не берут детей, у которых группа здоровья II или III. А сейчас к нам пытаются присоединить школу здоровья. То есть противоречат всем нормам, всем требованиям, которые они предъявляли все эти годы к ученикам.
Тамара Ляленкова : В «школе здоровья», как правило, учатся дети со слабым здоровьем. Там делается некая скидка на индивидуальную подготовку, больше физкультуры…
Ольга : Там логопедический класс.
Татьяна : Есть логопедический класс, то есть коррекционный, и физкультурный. И вот их пытаются присоединить к нашей школе. Как можно слить две школы с абсолютно разными уровнями детей, требованиями к ним, разным программами? Мы волнуемся. В первую очередь – это качество обучения. Оно должно упасть.
Ольга : Статус «с углубленным изучением языка» подразумевает определенное количество языка в неделю, бесплатного языка. В 5 или 6 классе – это уже пять часов. Если наша школа потеряет статус, (а она потеряет, если произойдет это слияние), наши дети не будут иметь возможность учить язык на том уровне, на каком мы хотели, когда отдавали их в эту школу.
Татьяна : Мы не говорим, что 92-я школа плохая. Она хорошая. Просто они другие. У них другая программа, другие детки. Кода родители выбирают школы, одни говорят – да, мы хотим, чтобы ребенок учился в такой школе с сильной программой. Мы готовы тратить наше время, заниматься, помогать. А у других родителей другая позиция. Они говорят – нам достаточно отдать его в школу и все. Пусть там занимаются с ними учителя. У нас нет возможности, нет сил помогать им в учебе.
Ольга : Школа № 92 не является аутсайдером. У нее полный первый класс. Это не проблемная школа.
Тамара Ляленкова : То есть количество первоклашек в той и в другой школе вполне отвечающее тем нормам, которые город сейчас предъявляет?
Ольга : Да, да.
Татьяна : Еще есть финансовая составляющая. Нам пытались на нее ссылаться, но когда мы выяснили детали, то поняли, что это абсолютный блеф. Потому что сейчас государство переходит на новую систему финансирования школ – подушевое финансирование. Соответственно, если происходит слияние школ, то никакого дополнительного стабилизационного фонда для того, чтобы школы сделали ремонты для перевода начальной школы в одно здание, средней и старшей – в другое, ничего этого не дается. Соединяется бюджет одной школы, бюджет другой…
Ольга : Единственное на чем экономится небольшая сумма – это на администрации. То есть вместо двух директоров будет один директор.
Татьяна : Зам по безопасности будет один.
Ольга
: Завхоз будет один. А на преподавательском составе, на завучах сэкономить нельзя, потому что количество детей остается. Если бы было одно здание: построили новое, большая школа и много детей, но тут остаются два здания, и за каждое придется платить коммунальные платежи. Мы понимаем, что коммунальные платежи съедают большую часть бюджета, к сожалению. Так что, мы не видим мотивации именно с финансовой стороны. Директор школы лукавит.
Еще нас убеждали в том, что начальная школа переедет в школу № 92. Там маленькое здание, трехэтажное и к зданию пристройка, в которой спортзал, какие-то творческие мастерские, классы трудового обучения для мальчиков. Говорили – это же на благо вашим детям. Мы сможем расширить начальную школу, ваши дети спокойно вздохнут, у них будут дополнительные помещения.
И вот вчера нам совершенно случайно позвонили родители школы № 92, которым официально сказали, что часть этой пристройки, которой нас заманивали, отдали детскому саду нашего района. Уже выделен бюджет в 6 млн. на ремонт и реконструкцию этой пристройки под группы детского сада.
Тамара Ляленкова : Все-таки родители начали возмущаться. Перестали бояться? Потому что очень долгое время боялись высказывать свои эмоции. Как правило, родители достаточно терпеливо переносят все изменения.
Ольга : Озвучивают, что мы согласны, да, но мы не хотим светить свои фамилии.
Татьяна : Однако в целом активность очень большая. Судя по тем подписям, которые мы собрали против, кворум мы набираем.
Ольга : Просим учесть, что нас до сих пор не пустили в среднюю школу. Мы не можем делать это какими-то силовыми методами, нарушая закон. Но нам категорически перекрыли туда дорогу.
Татьяна : Нас разобщили.
Ольга : Нам сказали, что если вы соберетесь в каких-то общественных местах, в зале, то будут вынуждены вызвать ОМОН, милицию и т. д.
Тамара Ляленкова : А средняя школа как-то реагирует на это? Или они не в курсе?
Ольга : До них довели неверную информацию. Им сказали, что будет некая реорганизация, и школа №92 будет структурным подразделением школы №1210.
Тамара Ляленкова : То есть все останется как было.
Ольга
: Что вы будете сидеть каждый в своем здании. Они со своей программой, вы – со своей программой. Изначально, как рассказывала директор на управляющем совете, был запланирован переезд начальной школы в одно здание, а средняя и старшая – в другое, но видимо в связи с трехдневными волнениями родителей, несколько изменили концепцию и попросили довести информацию, что процесс слияния растянется на 5 лет. И те дети, которые учатся уже в нашем здании, в нашей школе, будут продолжать здесь учиться, а вот новые первоклассники пойдут уже в ту школу.
Мы просили директора письменно подтвердить, потому что слова – это слова. Нам не предоставили программу или намерение о слиянии школ. Директор не смогла ответить на этот вопрос и не смогла показать никакие документы.
Тамара Ляленкова : Пока на улицу вышла только начальная школа?
Ольга : И часть средней, потому что в начальной школе у части родителей учатся дети в средней школе.
Татьяна : Специфика нашей школы такова, что начальная школа довольно большая. Она составляет порядка 30% от всей школы. Из 713 учеников нашей школы начальная составляет половину.
Тамара Ляленкова : Потом они расходятся по лицеям?
Татьяна : Да. Это специфика района в том числе.
Ольга : У нас в районе еще пять школ, которые работают с 5 или 7 класса. Это естественно, что из разных школ к ним…
Татьяна : С физическим уклоном, математическим уклоном.
Ольга : Физико-математическая курчатовская школа, например. У нас в районе несколько сильных школ, которые работают с 5 класса.
Татьяна : Они рядышком все находятся.
Ольга : Это тоже удобно.
Тамара Ляленкова : Родители выпускников, наверное, самые неактивные, скажем так?
Ольга : Что делать, дети выпускаются. Но скоро наша школа просто потеряет статус. Каждая школа, когда получает лицензию, там прописано количество обучающихся в школе детей. Естественно, наша школа прошла лицензирование и указано 713 учеников. Когда школы сливаются, возникает такое понятие как переходный год. То есть объединенная школа лицензию будет получать через год, естественно, на другое количество учащихся. А чтобы подтвердить статус спецшколы, нужно показать определенный уровень по английскому языку в нашем случае. Когда сливают две такие разные школы, школа через год не покажет результат и не подтвердит языковой статус.
Тамара Ляленкова
: В общеобразовательной школе № 92 реорганизацией также недовольны и тоже собирают подписи, отстаивая собственный уклад и самостоятельность. Я позвонила Лидии Лобановой, члену управляющего совета и спросила:
Что вас в этой ситуации не устраивает? Наверное, по логике чиновников, вы должны были бы обрадоваться, что ваши дети будут теперь ходить в английскую школу?
Лидия Лобанова : Поскольку школа № 1210 языковая, мы прекрасно понимаем, что нагрузка на детей существенно выше за счет того, что у них появляются дополнительные часы английского языка. И это не один час в неделю. То есть мы приобретаем повышенную нагрузку на детей. Когда родители шли в нашу школу, мы понимали, что идем на определенную нагрузку. Поэтому первый вопрос, который встал при объединении – а как будет с нагрузкой? Потому что школа № 1210 учится по 6-дневной рабочей неделе. У них и отбор детишек совершенно другой. Они на здоровье обращают очень большое внимание при приеме. У нас контингент детей в школе по уровню здоровья немножко другой. 6-дневная нагрузка для многих родителей и детей станет серьезным испытанием.
Тамара Ляленкова : Понятно, что если детям придется учиться по новой программе, они будут чувствовать себя несколько некомфортно.
Лидия Лобанова : Их придется, во-первых, каким-то образом дотягивать, подтягивать. Вообще перевести детей из неязыковой школы на языковую программу – это нонсенс.
Тамара Ляленкова : Проще наоборот.
Лидия Лобанова
: Естественно, проще наоборот. Поэтому, когда у нас зашел разговор об объединении школ, то первое, что было нашим директором сказано, что новая программа призвана создать центр многоуровневого образования. По крайней мере, лично я ее так поняла.
Что значит многоуровневая? Детей можно будет обучать по разным программам – начиная от общеобразовательной и заканчивая повышенной сложности. Но, как мы поняли из дальнейших бесед, школа № 1210 планирует отстаивать свой статус языковой школы. А это говорит о том, что никаких общеобразовательных программ там не предусмотрено.
В любом случае, конечно, если здраво подходить к этому вопросу, в большей степени пострадает школа № 1210. У нас, в отличие от них, нет такого 100% недовольства со стороны родителей. У нас есть родители, которые хотели попасть в школу № 1210, но их по каким-то причинам не взяли, и они туда будут стремиться.
Еще один из достаточно серьезных вопросов, которые волнуют родителей, - это администрация. Нас, родителей школы № 92, устраивает тот административный состав, который существует на сегодняшний день. В школу идут же не в здание, а к учителю. И мы выбирали себе учителя, выбирали директора. Плюс - надо представлять себе географию. У нас между двумя зданиями получается, во-первых, достаточно большое расстояние, во-вторых, там две дороги.
Тамара Ляленкова : Которые надо переходить.
Лидия Лобанова : Да, которые нужно перейти. Либо надо ехать на общественном транспорте. Еще страшнее то, что нужно миновать гаражи. Там узенький проход, по которому довольно активно ездят автобусы, и морг с боку остается. Летом – ладно, еще куда ни шло, светло. А зимой?!
Тамара Ляленкова : Действительно, большая часть родителей начальную школу, во всяком случае, выбирают по принципу территориальной близости. Более того, официально приоритет поступления в то или иное общеобразовательное учреждение определяется местом жительства ребенка, шаговой доступностью. Похоже, этим принципом в столичном Департаменте образования решили поступиться.
Итак, мы продолжаем обсуждать слияние школ различного уровня. Любопытно, что пока речь шла об обычных школах и школах-аутсайдерах, подобная реорганизация казалась закономерной и даже справедливой. Правда, таковой ее не считали родители тех успешных школ, к которым присоединяли школы слабые. Рассказывает Константин Окуньков.
Константин Окуньков
: У нас народу лом и школа переполнена. Директор набирает всех, кого ему пришлют, говорит, что у него нет возможности отказать. Лично я не очень понимаю, как можно посылать в школу и принимать в нее неважно сколько человек?
Вообще, сейчас, когда нас спросили – готовы ли мы на слияние? – нам предложили чистый лист бумаги подписать. Сплошная болтология. Как сливать – никто не знает. Сказали, как вариант – начальную школу перенесем в то здание школы, которое мы поглотим.
Тамара Ляленкова : Но вам же назвали какие-то причины? Сказали, наверное, что больше будет возможностей у профильных классов. Как объяснили? Потому что всякий раз говорят что-то, но всем разное. Что вам обещали?
Константин Окуньков : Директор сказал открытым текстом – мы задыхаемся по площадям. Мы ради площади поглощаем эту школу, ради территории.
Тамара Ляленкова : Вы как-то можете повлиять на процесс присоединения, слияния, который происходит сейчас?
Константин Окуньков : У нас замечательно это получилось. В период весенних каникул экстренно собрали учредительный совет школы, состоящий из детей и родителей, и протащили решение подписаться под согласием на слияние. Этот факт согласия есть. Причем, уже на уровне департамента утверждают, что у них есть наше согласие, согласие учителей, все готово. Словом, с 1 сентября заживем по-новому.
Тамара Ляленкова : Скорей всего, именно так и произойдет с некоторым числом московских школ. Потому что активно отстаивать право на выбор начали родители учеников именно продвинутых школ. Несмотря на то, что участь учителей в присоединяемых школах ожидает весьма незавидная, педагоги, видимо, надеются на лучшее, а потому молчат. Рассказывает сопредседатель Межрегионального профсоюза "Учитель" Андрей Демидов.
Андрей Демидов
: У меня есть опасения, пока они еще не подтверждены, но мы будем это внимательно отслеживать, что при слиянии сократят не только директора. Есть опасность, что вот эта оптимизация, о которой нам все время чиновники говорят, она затронет и тех же библиотекарей, социальных работников, логопедов. То есть то, что в школе вроде бы и необязательно, но опять же, как можно будет подтягивать детей на младшей ступени, если там логопеда нет?
Что касается учителей, процедура слияния сама по себе достаточно серьезную проблему несет. Потому что люди вынуждены где-то пройти через сокращение штатов, опять же, судя по тем школам, где мы видим эту процедуру запущенной. Есть опасения, что какая-то часть педагогов останется без работы. Тем более что сейчас есть тенденция, в связи с переходом на подушевое финансирование, набивать классы под завязку. Вообще, если политика концентрации детей в нескольких учебных заведениях будет продолжена, за счет этого станут признаваться малокомплектными и закрываться другие школы. А освободившиеся помещения могут быть использованы под какие-то коммерческие функции. Тем более что сейчас с принятием 83-го закона школы смогут деньги зарабатывать. А чтобы зарабатывать, надо использовать имущество.
Тамара Ляленкова : Но, с другой стороны, может быть, в этом есть смысл, если взять такую идеальную ситуацию, может быть, как механизм это будет работать. Допустим, слабую школу присоединяют к сильной, педагоги слабой школы уходят в силу разных причин. А на их место приходят те самые замечательные новые силы – недавние выпускники педвузов, потому что зарплата педагога весьма привлекательна в Москве. Такой позитивный момент можно предположить хотя бы?
Андрей Демидов : Теоретически, конечно, все может произойти. Действительно, людей надо как-то стимулировать, если они не могут работать, к переходу на другую работу или к выходу на пенсию. Но у меня не поднимется рука выталкивать работающего учителя пенсионного возраста на пенсию, которая составляет 8 тыс. рублей. Эта проблема, в том числе, и пенсионного обеспечения. Потому что проблема работающих пенсионеров – это проблема паралича нашей пенсионной системы. Ведь школа не в изолированном каком-то пространстве существует. Поэтому я боюсь, что идеальная схема, натолкнувшись на реальные обстоятельства, не будет работать.
Тамара Ляленкова : Действительно, каждый случай нужно рассматривать в контексте. Поэтому я попросила директора лицея г. Уварово Тамбовской области Владимира Ардабьева рассказать о том, как он в 2004 году справился с похожей ситуацией.
Владимир Ардабьев : До объединения наш лицей был очень небольшим, он даже не имел своего здания. Мы на правах бесплатной аренды ютились у Уваровского химического колледжа, при котором были когда-то, в 90-е "лихие" годы созданы. В 2004 году учредителю потребовались меры по спасению одной из школ, которая стала казаться проблемной. Не по числу учеников, с этим там все было нормально, а что-то там с педколлективом не нравилось учредителю. Была создана комиссия, и приняли решение о присоединении, то есть объединении нашего лицея и этой школы.
Тамара Ляленкова : Вас спросили – готовы вы принять еще детей, может быть, не очень хорошо подготовленных, раз были вопросы к педагогическому коллективу?
Владимир Ардабьев
: Это объединение мы понимали как такое неизбежное для нас дело, а вот школа, которая должна была в нас раствориться, влиться, воспринимала как посягательство на ее права, свободы. Там было много и писем вплоть до президента, в Госдуму: как это все плохо, как все не продуманно. Родителям этого очень не хотелось.
Но объединение произошло. И мы сделали много, очень много объединяющих дел. Помогло, что мы, объединившись, оказались все в одном здании, каждый день были вместе. И мы провели много совместных мероприятий, и пошел методический рост и учителей, и объединение детских коллективов. С детьми было чуть-чуть сложнее. С учителями все встало на свои места буквально через месяц после объединения, после начала учебного года.
Тамара Ляленкова : Владимир Николаевич, я знаю, что вы очень разумный менеджер. Вы проявляете какие-то чудеса, придумывая, как сделать так, чтобы все было хорошо. Поделитесь рецептами.
Владимир Ардабьев
: Когда мы пришли в здание этой школы, то увидели запущенную доску почета, которая во всех школах существовала со времен Никиты Сергеевича Хрущева или, может быть, еще раньше. Увидев это, мы приняли решение начать первое объединяющее действие с воссоздания доски почета. И через родителей, через учителей, которые раньше были в этой школе, стали разыскивать медалистов прошлых далеких лет, находили старинные фотографии. Тут поисковая работа чуть ли не всего объединенного лицея пошла. И на эту новую доску почета, которую мы создавали, (она была сделана, конечно же, с фотографиями, с приклеенными эскизами медалей золотой и серебряной), мы расположили всех медалистов прошлых лет, уже не деля на тех, кто раньше учился в лицее, и кто раньше учился в школе. Они у нас пошли все вперемежку. Этим мы подчеркивали – все, наше раздельное прошлое закончилось. Мы есть одна семья, наша история теперь стала совместной. Мы все делаем вместе.
И вот эта совместная работа над историей этой школы, которую сама школа почти что потеряла, коллективы очень и очень объединила. И неприятие объединения понемногу пошло на убыль. Тут мы увидели, что в этой школе есть один учитель-волшебник – это Комалева Ирина Валентиновна. Она ведет изобразительное искусство. Ребята, кроме уроков, еще и ходили в кружок изобразительного искусства, который она вела, делали очень хорошие работы. Мы тогда начали создавать заново школьный музей искусств. В нем стали помещать работы не только детей, но и родителей, бабушек, бывших выпускников этой школы, бывших выпускников лицея. Вы понимаете, как это эффектно действует на сознание детей и родителей. Висят работы - рядом работа ребенка, рядом учителя, рядом бабушки, родителя. И этот шаг помог сплотиться.
Кроме того, все праздники стали делать общими. И большая методическая работа по обмену опытом, педагогическим мастерством между учителями. Причем, к этой работе я старался подключить сельские школы. Тогда еще, в далеком 2005 году мы пригласили их к себе, на нашу материальную базу для постоянного проведения стажировок, обмена опытом учителей сельских школ. Я своим учителям преподносил это как миссию старшего брата. Вот сельская школа, глубинка, наша материальная база, наша база образовательных ресурсов гораздо шире, а у них этого нет. Давайте-ка им поможем. И тогда наши учителя стали постоянно готовиться к стажировкам, на которые приезжали чужие дети, они вместе с нашими детьми занимались. Мы помогали другим. Это благородно – понятно, но главная цель была в ином – помогая другим, наш коллектив неизбежно рос сам. Каждый учитель, которому я не мог предложить никаких материальных поощрений, хотя бы из моральных соображений – помоги другому, это обычно не вызывает никакого сопротивления. И вот это постоянное оказание помощи другим в течение последних лет привело к большому росту профессионального тонуса, мастерства наших учителей.
Тамара Ляленкова : Ведь, наверное, это еще унизительно для педагогического состава, который сочли менее способным к обучению детей?
Владимир Ардабьев : Согласен. У нас после объединения эти настроения витали в коллективе. Их удалось все быстро погасить только большой общественно-значимой серьезной работой, значимость которой была бы очевидна для всех.
Тамара Ляленкова : Это трудно. Владимир Николаевич, а что с детьми? Ведь мы знаем, что и родители часто отдают своих детей в те учебные заведения, где, они понимают, дети будут встроены нормально. У всех разные способности.
Владимир Ардабьев : С точки зрения родителей я бы смотрел на процесс объединения слабых и сильных школ, вероятно, тоже отрицательно. Потому что пройдет три года и, возможно, всем станет хорошо, а у моего ребенка второй жизни школьной больше не будет. Поэтому, с точки зрения родителей, такие опасения, конечно, вполне обоснованы.
Тамара Ляленкова : Очень сложно психологически дети из разных школ уживаются друг с другом.
Владимир Ардабьев : Есть, конечно, дети разных уровней. Но у нас используется так называемое раннее профильное обучение. И это раннее профильное обучение позволяет в объединенной школе детей разводить по разным классам не по степени подготовленности (вы сильный класс – вы "А" класс, вы средненькие – вы "Д" класс, вы слабенькие – вы "В" класс). Нет. Мы говорим – выбираем профили – вы физико-математический, вы гуманитарный, а вы индустриально-технологический, а 5, 6, 7 классы – это предпрофильные классы.
Тамара Ляленкова : Возможно потому, что предыдущий опыт оказался столь удачен, в прошлом году к Уваровскому лицею присоединили еще четыре школ.
Владимир Ардабьев : Теперь получилось, что в нашем маленьком городке, в котором было 8 школ когда-то, в этом учебном год в нашем городе, где осталось примерно 30 тыс. населения, образовательных учреждений осталось два – небольшой на 400 человек кадетский корпус, а все остальные школы теперь уже объединены вместе и называются Уваровский лицей. Вот сейчас повторить тот успех мне намного труднее. Самое главное препятствие, я думаю, и в московских школах оно будет заключаться в этом же, что школы юридически объединены в одно учреждение, а фактически они продолжают работать каждый в своем здании. Есть небольшой переток учителей, есть небольшой переток детей, но в целом под общим руководством находятся разные коллективы. И вот здесь организовать профессиональный рост труднее. Тогда в 2004 году от начальника Управления образования Тамбовской области я наказ такой получил: "Владимир Николаевич, за три года ты должен не раствориться в школе, с которой объединился, а ты должен эту школу подтянуть до уровня лицея". И мы уже в 2006 году стали победителями проекта, который реализовывался по всей стране, а в 2008 году повторили успех. А вот сейчас, когда у нас около 200 педагогических работников, около 2000 детей в объединенном учреждении, какие-то объединяющие мероприятия мне проводить намного труднее.
Тамара Ляленкова : Вы понимаете смысл подобного объединения? Вы же директор теперь всего этого.
Владимир Ардабьев : Я могу повторить, как говорят официальные лица, и сказать, как оно получается на самом деле.
Тамара Ляленкова : То есть ожидание и результат.
Владимир Ардабьев : Я согласен с тем, что если бы, например, в нашем городе было построено достаточно крупное новое здание школы, куда мы могли бы поместить всех учащихся, если бы они все были вместе, вот тогда объединяющий эффект… если эта школа будет хорошо оборудована, в одном месте, приборы будут использоваться на большом количестве параллельных классов. А вот когда четыре разных здания, в 15 км друг от друга, как были, так и остались, здесь что-то использовать совместно – это проблематично. Методический обмен между учителями в сильных школах подтянет слабых в рамках одного здания, когда учителя каждый день бок о бок работают, это возможно. А когда они находятся в разных зданиях, я, например, здесь вижу серьезную проблему. За один учебный год нам мало что удалось сделать, в смысле объединения. У нас только административная команда стала работать согласованнее. Уже через завучей, которые находятся в разных корпусах, ведется одна и та же политика. Может быть, это полезно.
Тамара Ляленкова : Но идея-то была в чем?
Владимир Ардабьев : Официально выдвигаемая идея звучит так. Если слабую школу соединить с сильной, то произойдет поднятие уровня слабых школ за счет ресурсов сильной. Общее руководство. Сильный директор поможет вести в слабой школе правильную политику. Кроме того, объединение материальных ресурсов.
Тамара Ляленкова : А финансовой выгоды никакой?
Владимир Ардабьев : Никакой! Экономической выгоды вообще никакой. При объединении школ разного уровня, конечно же, в той школе, которая была сильней, успешней, будет запланировано происходить снижение результатов, обязательно, в течение первых как минимум двух лет. Параллельно с этим будет происходить рост слабой школы. Она усиленно будет учиться. Все может выровняться, как опыт показывает, года за три. Через три года о всех этих страстях родительских уже можно будет только вспоминать. Теперь уже большему количеству детей образование будет даваться более качественное. Но на первых порах снижение результатов в сильной школе неизбежно.
Тамара Ляленкова
: Так считает директор лицея г. Уварово Тамбовской области Владимир Ардабьев.
Главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков полагает, что даже средний арифметический результат здесь не гарантирован.
Константин Ушаков
: Нет никакой гарантии, что слияние слабой школы и сильной школы обязательно дает улучшение результатов. Гарантировано можно сказать только одно – реальное слияние двух школ означает очень серьезные кризисные процессы во вновь образовавшейся конструкции. Вы сливаете два коллектива с разными представлениями о должном и т. д.
Как всякое реальное инновационное воздействие никаких гарантий успешности здесь не существует. Может оказаться, что школа, слившаяся, станет хуже, причем, хуже намного. Слияние – ведь это надежда на то, что победит культура той школы, которая была лучше. Она должна быть очень сильной. Но это совершенно не факт. Может быть, те, кого присоединяют, утащат эту организацию на дно. Такое тоже может быть. Во всяком случае, результат слияния совершенно не среднее арифметическое успешности обеих школ.
Здесь есть еще одна очень важная вещь. Если слияние реально происходит, то происходит смешение коллективов взрослых и коллективов детских, и это означает некоторое ухудшение, утяжеление контингента. Хорошо известно, что сильный контингент детей быстро притягивает хороших педагогов. Снижение уровня контингента достаточно часто ведет к тому, что начинается отток хорошего контингента из этой школы в поисках лучшей обстановки, лучших обстоятельств. И вот это, мне кажется, достаточно серьезная проблема реального слияния школ.
Еще раз хочу повторить, что это будет очень длительный процесс, в результате которого вначале гарантировано ухудшение результатов. С точки зрения управления, проблема в этом.
Тамара Ляленкова
: Это был профессор ВШЭ, главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков.
Итак, и теория, и практика показывают, что в ходе слияния школ общий уровень образования, вопреки ожиданиям чиновников, неизбежно падает в течение первых лет. Вероятность того, что когда-то он снова поднимется, конечно, существует, но будет ли к тому моменту с чем сравнивать, большой вопрос.
Те из родителей, кто хочет процессу слияния воспрепятствовать, могут присылать свои обращения по адресу [email protected] или воспользоваться инструкцией, опубликованной в моем блоге на нашем сайте, и в facebook в группе "Против объединения школ".
И снова возвращаюсь к излюбленному вопросу по объединению школ. В машине случайно попала на радиостанцию (кажется сити FM), где в очередной раз обсуждался проект слияния школ. Не знаю, кто из представителей гос.учреждений общался с ведущим, но суть не в этом. Он озвучил четкую позицию чиновников - "Вы - родители, не понимаете всех благ от слияния школ"....Куда благими намерениями вымощена дорога, думаю все помнят...))
Скажу, честно, как родитель и как человек, имеющий образование в области государственного и муниципального управления - НЕ ПОНИМАЮ! Да и с чего бы нам родителям что-то понимать, если все проводится в жизнь под грифом "секретно". Но раз уж, представители департамента образования так настойчиво твердят о слиянии, как о волшебной палочке, решающей все проблемы, предлагаю попытаться выстроить логическую цепочку фактов "ЗА" и "ПРОТИВ".
Пункт 1. "Совершенно секретно".
Вызывает опасение и недоверение сам процесс объединения школ. Если это действительно так прекрасно и решит разом все проблемы образования, то почему проекты по слиянию держаться в такой тайне от родителей учеников, объединяемых школ (я уж не трогаю объединение ВУЗов)? Почему нельзя донести до родительской общественности все эти "блага", о которых мы не догадываемся?
Я помню, как внедрялся ЕГЭ. Очень спорная штука, много было дебатов. Однако, все это проходило открыто. Были выбраны подопытные школы, где достаточно долго проводился эксперимент над живыми учениками. Результаты также открыто обсуждались.
Что мы наблюдаем в реализации проекта по слиянию - полное отсутствие информации, "запугивание" учителей, директоров, "несвоевременное информирование родителей (я уж не говорю о том, как и в каких формах эта новость преподносится). Как-то не очень красиво эта "реформа" началась, поэтому и доверия со стороны родителей к ней нет.
Таким образом, информационный вакуум, в котором пребывают родители - это аргумент против. Позитивные новости "из танка" не сообщают, о них кричат открыто.
Пункт 2. "Простая математика".
Объединяются (предположим) 2 школы.
1. Значит уходит часть учителей и один бухгалтер (директор поглощаемой школы становится "наместником" основного директора, поэтому его не считаем). Экономия на зараплате (хотя не скажу, что учителя отличаются высокими зарплатами....их и средними с трудом назвать можно).
2. На балансе уже не 2 школы, а одна...в чем тут прелесть понять не могу, т.к. здания все равно два и содержать-ремонтироваить их нужно по-прежнему два, только теперь номер один - считать удобней (меньше движений). Это в том случае, если здание второй школы остается под школу, а не превращается по взмаху "волшебной палочки" в магазин или спортзал или что-то еще.
3. Подушевое финансирование - это отдельная тема....однако...это тоже самое количество "душ", только под одним номером школы, а раньше они были разделены на 2 школы...Больше похоже на перекладывание денег из одного кармана в другой - суть при этом не меняется.
Пункт 3. "Благими намерениями".
Как говорилось ранее, смысл объединения сильных и слабых школ в том, чтобы подтянуть слабых до уровня сильных. Намерение прекрастное! Вместе с тем, зачем такой сложный пусть? Если в школе полный набор учащихся, а показатели успеваемости ниже плинтуса, это действительно вопрос к администрации школы и педагогическому составу.
Здесь вопрос объединения нужно рассматривать индивидуально для каждой школы. Прежде всего причины. Проблема в учителях и управлении школой - значит нужно менять в школе правила и часть учителей (точечное лечение объекта от болезни). Я не рассматрию вопрос о том, что проблема в детях. Да, есть дети из сложных и неблагополучных семей, есть сами по себе сложные дети, при этом научить их учиться (именно научить), привить им интерес к знаниям, а не дракам и наркотикам - это задача учителя. А вот объединив такую школу с "хорошей" школой может получится и обратный эффект. Дурные примеры заразительны, знаете ли.
Сливая черное и белое получится серое (все помнят, как краски в школе смешивали на ИЗО?).
Очень не однозначный пункт. А главное позитивного опыта нет, проверить и оценить нечего.
Пункт 4. "Образовательный холдинг".
Лично меня в дрожь бросает от одного подобного названия, часто употребляемого в СМИ последнее время. Это путь американской системы образования (не путать с тем, как в Европе). Именно там приняты такие образовательные системы и четкая специализация по профилям. Есть плюсы - дети, не обладающие математическим (например) талантами, выбирают себе другие предметы, где они более успешны и, таким образом, сами формируют свое обучение.
Может этот неплохо, но одно дело, когда на одни предметы упор больше, на другие меньше (в профильном классе), и совсем другое, когда части предметов нет вообще. Все-таки в целом нельзя назвать Америку страной, где большинство взрослых людей знают, где, например находится Новая Гвинея или та же Россия. Не хочу никого обидеть, но минусы их системы образования на поверхности плавают. Зачем мы идем по тому же пути?
В Европе, наоборот, распространены небольшие школы, где поддерживаются свои традиции и их система намного эффективней (опять-таки, исключительно по уровню образованности людей данное суждение высказано), даже с учетом профильного образования.
В этой теме, я "злонамеренно" не привожу никакую статистику ни по западной системе образования, ни по нашей, не делаю аналитических справок, потому что цель данного поста - это логическое рассуждение обычного человека, родителя, о ситуации (в данном случае о ситуации слияния школ). А большинство людей не копают статистику, а делают выводы на своем личном и чужом знакомом опыте...Вот такие выводы получились у меня.
Может быть у вас, уважаемые читатели, есть поправки или замечания? Может быть у кого - тот есть бесценные факты о позитивном опыте слияния школ? Поделитесь. Пишите в комментариях, все опубликую.
Проект по слиянию школ пугает многих педагогов и родителей. О том, что происходит со школой после ее превращения в крупный образовательный комплекс, порталу «Слово» рассказывает Татьяна Владимировна Смирнова , заслуженный учитель РФ, директор ГБОУ города Москвы Лицей 1564 им. героя Советского Союза генерала Белобородова, инициатор объединения лицея 1564 и школы 1918.
- Для чего проводится слияние школ?
У крупных перемен в сфере образования, подобных слиянию школ, всегда есть две цели: стратегическая, исходящая от Департамента образования Москвы, и потребность в реорганизации, которая идет снизу, от самих школ. Каждое из образовательных учреждений, участвующих в реорганизации, что-то для себя получает.
- Какими методами этот закон приводят в действие?
Если говорить о моем личном опыте, то на себе я не испытывала какого-либо давления сверху. При нынешней системе управления я также не была свидетелем подобного давления, хотя в Интернете приводятся подобные примеры. Но я вас уверяю: без письменной заявки, поданной коллективом школы, согласованной учебным советом, учредитель не может принять решение о реорганизации и подписать приказ. Такого, чтобы сначала появлялся приказ, а только потом проходила процедура, быть не может.
- При слиянии школ учитывают ли желания учителей и родителей, или все происходит в приказном порядке?
Надо сказать, что до слияния лицея и школы я уже работала в крупном учебно-образовательном комплексе. Этот вид учреждения был широко распространен не только в Москве, но и по всей России. Комплекс включал в себя дошкольную ступень и школу: младшую, среднюю и старшую. Поэтому я прошла через опыт подобной реорганизации учебного заведения, и у меня остались только положительные воспоминания и о том времени, и о новой системе.
Таким образом, идея о слиянии наших школ, озвученная два года назад, легла на подготовленную почву. Однако необходимо было поговорить с родителями, объяснить им свои планы. Их мнение, безусловно, учитывается. Сейчас, при открытости образования, при новой системе общественно-государственного управления, родители всегда могут высказать свои пожелания.
Затем я согласовывала планы с педагогическим коллективом. Не секрет, что какими бы инновационными они ни были, это коллективы очень сплоченные и очень консервативные в хорошем смысле этого слова.
Фактически процесс согласования и утверждения нового учебного плана проходил с февраля 2011 года и завершился только тогда, когда начались встречи с самой заинтересованной аудиторией - с учащимися. Старшеклассники нашего лицея, например, сами предложили мне обсудить предстоящие перемены. До этого я собиралась провести совместную встречу учащихся и родителей, а получилось так, что ученики сами проявили инициативу. Надо отметить, что в профильные лицейские классы мы набираем школьников из разных учебных учреждений, и в старших классах много учеников из той самой школы 1918, особенно заинтересованных в исходе реорганизации.
Конечно, мнения о слиянии школ были самые разные. Многим было непонятно, для чего вообще проводить эту реорганизацию и не станет ли она простым переселением из одного здания в другое. Приходилось объяснять, что она задумана только во благо, только ради развития.
- Какие последствия на практике имеет слияние школ?
Мое личное убеждение: все участники объединения только выигрывают. Самый наглядный пример – изменение уровня заработной платы. Может быть, школа почувствует ее не очень сильно, но для детских садов, объединяемых со школами, это ощутимо: зарплата воспитателей детских садов увеличивается в разы. Нужно учитывать, что финансирование образовательных учреждений исходит из числа участников. Понятно, что детский сад с 200 воспитанниками получит куда меньшую сумму, чем учебный комплекс с 1500 учениками.
Из этого вытекает и возможность укрепления материально-технической базы. Оборудование многих образовательных учреждений сейчас устарело и требует замены. Также увеличение финансирования дает возможность провести капитальный ремонт, чего один детский сад или даже одна школа не может себе позволить.
Также следует упомянуть очень важный, хотя и длительный, процесс: взаимное обогащение и взаимное проникновение педагогических коллективов. Рассмотрим на примере наших школ: учителя лицея 1564 были высококвалифицированы, активно пользовались новыми технологиями, искали новые подходы к ученикам. Поэтому для того, чтобы помочь учителям начальной школы 1918 работать с учетом образовательных стандартов, мы ввели совместное преподавание учителя информатики и учителя начальных классов. Благодаря такому взаимодействию в каждом из первых и вторых классов открыто информационное пространство, есть возможность работать с новыми заданиями, недоступными с использованием только учебной литературы. Также некоторые родители заинтересовались этой новой схемой, и сейчас смотрят не только в электронный журнал, но и в информационное пространство учителя. Но этот процесс очень длительный, и окончательные результаты можно увидеть только через 3-5 лет.
- Что приобретают и чего лишаются учащиеся?
Ученики совершенно точно не лишаются ничего. Насчет приобретений: во-первых, они получают возможность участвовать в дополнительных мероприятиях, которые традиционны для каждого из наших учреждений. Самый яркий пример – наш лицей никогда не участвовал в параде на 7 ноября на Красной площади, а ребята из 1918 участвовали в нем каждый год. В этом году и наши ребята смогли присоединиться к этому мероприятию и получили колоссальный опыт патриотической работы. Во-вторых, конечно, ученики получают возможность использовать общие ресурсы.
- Что происходит с педагогами, которые работают по авторским методикам в небольших школах?
Авторские методики ни в коем случае не пропадут. Сейчас мы совместно с методическим объединением работаем над разработкой образовательных программ, в которых мы должны учесть все особенности: и личный опыт, и какие-то находки и наработки каждого учителя. Мы тщательно продумываем программу, учитывая, что в будущем преподаватель будет, используя свои методики, проводить какие-то особые мероприятия, разрабатывать собственные концепции преподавания. Это будет общий, коллективный труд, который не приведет к стандартизации образования. После реорганизации коллектив становится больше, и открытые уроки – традиционные мероприятия для обмена опытом – помогают найти золотую середину.
Коснется ли этот закон всех школ, или у определенных будет иммунитет – например, у школ с творческим уклоном?
Сейчас заявки на реорганизацию школ рассматриваются не потоком, а индивидуально, и Департамент образования одобряет далеко не все заявки. Некоторые из них по разным причинам отклоняются: например, нецелесообразность по географическому расположению. Так что если говорить именно о школах с творческим уклоном, то заявки будут рассматриваться в таком же индивидуальном порядке, с пониманием, что каждая из них приобретет. То, что каждая школа должна получить какой-то плюс, какой-то прикуп, какое-то приращение – это мое твердое убеждение. Чисто формальное объединение бессмысленно.
Что можно посоветовать родителям, если их хорошую школу слили с неблагополучной, а они все же хотят дать своим детям достойное образование?
Родителям надо все объяснять максимально честно. Если не найдешь в себе смелости говорить с ними честно, глядя в глаза, то на успех реорганизации надеяться нельзя. Необходимо открыто рассказать им все, что есть. По закону об образовании администрация школы должна отражать все глобальные изменения на сайте учреждения, и информация о реорганизации также должна быть там размещена. Также руководители обязаны каждый год готовить публичный доклад. Конечно, в этом докладе нужно отразить все этапы реорганизации, рассказать, какие перемены ждут школу и как родители могут контролировать выполнение этих задач.
Однако если по недобросовестности директора родители попали в такую неприятную ситуацию, первое, что им нужно сделать – это получить информацию из первых рук, от руководителя. Нужно поговорить с администрацией реорганизованного учреждения о том, что будет дальше: через год? а через два года? И конкретно: а что будет первого сентября с классом, где учится мой ребенок? Руководители обязаны предоставить родителям исчерпывающую информацию по этим вопросам.
Беседовала
Кристина Ухова
М.В. Моисеева, директор ГБОУ «Гимназия № 1540», г. Москва
Мне как директору понятны экономические преимущества объединения школ . Действительно, содержать полупустое здание при небольшом контингенте обучающихся нецелесообразно, а обеспечивать достойные условия для работы и учебы при действующем «подушевом» принципе финансирования, когда деньги идут за учеником, практически невозможно. Кроме того, в маленькой школе при переходе на новую систему оплаты труда неизбежно возникают проблемы с поиском средств для материального стимулирования работников, а без этого невозможно создать квалифицированный педагогический коллектив.
В Москве реструктуризация сети образовательных учреждений необходима еще и потому, что здесь за последние годы очень сильно изменилась география проживания населения: где-то жилые кварталы превратились в деловые центры с офисами, бутиками и ресторанами, а где-то, наоборот, возникли новые спальные районы, в которых проживает большое количество детей. Так что объединение школ — это дань времени, а не результат злой воли чиновников.
Конечно, у этого процесса есть свои минусы: стресс для педагогов и обучающихся, вынужденных менять место работы и учебы, разрушение сложившихся традиций… Хорошо, если объединяются близкие по духу школы, где образовательный и воспитательный процессы построены на сходном фундаменте, где педагогический коллектив и родители придерживаются одной и той же философии. Однако так бывает не всегда. Поэтому объединять школы нужно осторожно, стараясь сохранить то лучшее, что было в каждой из них.
В любом случае, если школа не набирает детей, ей нужно меняться: либо уходить в самостоятельное плавание, «бить лапками», учиться выживать в новых экономических условиях и становиться конкурентоспособной, либо признать нежизнеспособность своей концепции развития и соединиться со школой, наиболее близкой по стилю и духу, но работающей более эффективно.
Таким образом, объединение школ неизбежно, но нужно делать все возможное, чтобы это не происходило по принципу классических рейдерских захватов, а базировалось на понимании выгод и преимуществ обеих сторон процесса, если такие преимущества очевидны.
С.С. Новикова, директор МОУ «Ниноровская ООШ», д. Нинорово Угличского р-на Ярославской обл.
Наша школа — сельская , малокомплектная и малочисленная. В настоящее время в ней обучается 48 детей. В то же время это самая крупная по количеству обучающихся сельская основная общеобразовательная школа в Угличском районе, и нам есть с чем сравнивать. В условиях подушевого финансирования маленьким школам очень трудно выживать. Многие из них еле сводят концы с концами. Объединение — это, может быть, один из путей их сохранения, поскольку в новой школе дети будут учиться, а педагоги будут работать в хороших условиях.
В нашем районе реструктуризация сети образовательных учреждений началась с объединения школ и детских садов. Таким образом удалось сохранить места для дошкольников, поскольку региональный бюджет распространялся на воспитанников дошкольной группы, являющейся структурным подразделением школы, а юридически самостоятельные дошкольные учреждения финансировались только из муниципального бюджета.
Что касается минусов объединения, то это транспортные проблемы, поскольку школы находятся одна от другой на значительном расстоянии, и юридические, «бумажные» дела, на которые уходит много времени и сил.»
А.А. Седельников, зав. лабораторией государственно-общественного управления Красноярского краевого ИПКиППРО
В отдельных конкретных случаях, наверное, может быть польза от объединения двух школ, но делать это нужно аккуратно, вдумчиво и не спеша. Я против кампанейщины во всем, в том числе и в показушном массовом объединении ради объединения, без понятного прогнозируемого результата, с большим количеством неисследованных рисков. Кроме того, я против создания видимости масштабных реформ, которые нужны только для демонстрации фиктивных преобразований и якобы модернизаций лично тем, кто их организует и проводит.»
М.Н. Бородина, директор ГБОУ «СОШ № 849», г. Москва
Я и мои коллеги считаем, что объединение школ может принести педагогам
, ученикам и их родителям массу проблем, поскольку повлечет за собой нарушение целостности образовательно-воспитательного процесс
а, а также отрицательно повлияет на результаты сдачи выпускных экзаменов
в 9-х и 11-х классах. Кроме того, в новой школе придется заново формировать коллектив, создавать психологический микроклимат и традиции. На это могут уйти годы, а тем временем детей школьного возраста станет больше, и им негде будет учиться.
Мы понимаем экономическую целесообразность реструктуризации, но призываем чиновников отнестись к этому процессу со всей ответственностью для того, чтобы не сделать хуже.
Г.А. Ахметова, директор МОУ «СОШ № 6», г. Челябинск
Я против объединения школ, если они полноценны по комплектованию и образовательный процесс в них организован на должном уровне. Если же этого нет, то школы надо объединять по принципу «слабая» плюс «сильная». В большом городе нецелесообразно содержать школу численностью меньше 500 человек. Заработная плата учителей будет низкой, и, следовательно, работа непродуктивной.»
А.И. Вавилов, ст. науч. сотр. Института развития образования ФГОУ ВПО «НИУ ГУ — Высшая школа экономики», г. Москва
Объединение школ — это дальновидная политическая акция, которая в конечном счете благотворно скажется на качестве общего образования. Ее правовым механизмом является «присоединение» недостаточно успешных школ к более успешным. Согласно закону все имеющиеся у присоединяемой школы обязательства перед работниками, обучающимися и их родителями в полном объеме «переносятся» на новую школу, поэтому бояться, что чьи-либо права будут нарушены, не стоит.
Для обучающихся, и это главное, объединение школ даст только плюсы: они будут учиться в хороших классах с современным оборудованием и смогут посещать различные кружки и секции, работу которых будет оплачивать государство. И не факт, что им придется переходить в другое здание. В крупных городах здания школ не освобождаются, на них просто меняется вывеска.
Для педагогов последствия объединения школ не столь однозначны. С одной стороны, в крупном коллективе они смогут получать помощь от опытных учителей, методистов, а также пользоваться лучшим учебным оборудованием. С другой стороны, у них могут возникнуть проблемы с оформлением трудовых отношени й. Как известно, трудовые договоры всех работников присоединяемой школы должны перезаключаться на прежних условиях. Однако после этого администрация вправе попробовать их изменить в связи с проводимыми организационными и технологическими мероприятиями. Возможно, что для некоторых педагогов новые условия работы окажутся неприемлемыми, например в связи с усилением ответственности за результаты образовательного процесса, введением новых технологий обучения и т. д. В то же время это даст шанс педагогам повысить свою квалификацию и соответственно конкурентоспособность на рынке труда.
П.В. Ларионов, юридический консультант информационного центра «МЦФЭР Ресурсы образования»
К основным плюсам объединения школ относятся снижение бюджетных расходов
на содержание пустующих зданий (ремонт, отопление, электроэнергию и т. д.), возможность задействовать потенциал успешных коллективов для продвижения передовых идей и повышение качества образовательных услуг для обучающихся.
Что касается минусов, то это прежде всего сокращение работников школ, а также трудности, с которыми столкнутся обучающиеся в период адаптации к новому коллективу
.
Если говорить о реструктуризации сети образовательных учреждений в сельской местности, то, вероятно, пострадает организация досуга детей и подростков, поскольку во многих населенных пунктах они являются культурными центрами. Кроме того, появятся транспортные проблемы, а это значит, что, к примеру, на факультатив или продленку после уроков смогут оставаться не все дети, поскольку они должны будут подстраиваться под расписание школьного автобуса.
Опрос провела Е.В. Дикова
В минувшие выходные в Москве прошёл митинг «В защиту столичного образования» - на Суворовскую площадь вышли полторы тысячи учителей и родителей школьников. Название акции кажется немного странным, ведь практически все уверены, что московские школы - лучшие в стране, а их выпускники гарантированно поступают в вузы. По просьбе The Village корреспондент «Коммерсанта» Александр Черных разобрался в проблемах московского образования и поговорил с теми, кого они затрагивают.
О проблемах с финансированием школ
Митинг организовали учителя школы «Интеллектуал»: они утверждают, что московские власти с 1 сентября резко сократили им финансирование и принуждают объединиться с соседней гимназией. История «Интеллектуала» хорошо иллюстрирует реформу столичного образования, которая идёт уже три года. Её начал ставленник мэра Сергея Собянина Исаак Калина, который возглавил городской департамент образования вместо «лужковской» Любови Кезиной. При «бабушке», как до сих пор её ласково называют в образовательном сообществе, система финансирования была довольно запутанной, но щедрой: лицеи, гимназии и другие «нестандартные» школы всегда могли рассчитывать на разнообразные доплаты и гранты из городского бюджета. Разброс был колоссальным: одни школы получали 63 тысячи рублей на ученика в год, а другие - целых 500 тысяч. Понятно, что далеко не все лицеи на самом деле соответствовали высокому статусу, но Любовь Кезина предпочитала закрывать на это глаза - ведь действительно выдающиеся учебные заведения получали при такой системе достойное финансирование. Кстати, «Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат для «ботаников», которой город заслуженно гордился.
Исаак Калина решил добиться полной прозрачности в распределении бюджетных средств по принципу «все дети равны». К этому времени родители из общеобразовательных школ начали откровенно роптать - они не понимали, почему их детям Москва выделяет так мало средств. И тогда департамент образования запустил так называемый пилотный проект - все школы, присоединившиеся к нему, получали одинаковую ставку (85 тысяч рублей в год на ученика младших классов, 107 тысяч - средних и 123 тысячи - старших классов). Для общеобразовательных школ это означало повышение финансирования, а вот «одарённые» теряли многое - поэтому до последнего отказывались присоединяться к «пилоту». Чиновники, надо признать, ждали три года и периодически призывали школы определяться (а чаще откровенно давили на них). Но итоговое решение вызывает недоумение - с 1 сентября 2014 года пилотный проект стал обязательным, а все школы, которые в нём не участвуют, стали получать от города норматив 2010 года - 63 тысячи рублей на человека. До этого «Интеллектуалу» выделяли 280 тысяч рублей на ученика - таким образом, за один день финансирование школы сократилось в четыре с половиной раза.
Всеволод Луховицкий
учитель русского языка и права в школе «Интеллектуал»
Я не понимаю, почему нам платят вдвое меньше, чем школам из пилотного проекта. Это означает, что привычного для нашей школы уровня образования больше не будет. Наши дети особенные, они любят учиться, после уроков идут на кружки, дополнительные занятия - и так до поздней ночи, для этого у нас система интерната. Теперь мы не можем всё это оплачивать, государство принуждает школу брать деньги у родителей - это, на мой взгляд, просто аморально. К тому же у нас 30 % детей из неполных или малоимущих семей, они не потянут такую плату.
Пока что учителя решили часть времени работать бесплатно. Коллектив «Интеллектуала» начал краудфандинговую программу - на неофициальном сайте школы опубликовали номер счёта с призывом помочь. Школьники написали открытое письмо о проблеме президенту и премьеру. Об «Интеллектуале» начали писать СМИ, и тогда на телеканале «Россия 1» в программе «Вести-Москва» вышел сюжет о школе, сделанный в лучших традициях «Анатомии протеста». Из подробного рассказа школьников о своей круглосуточной учёбе на экран попала лишь пара фраз о поездке класса в Нидерланды (о том, что экскурсию оплачивали родители, «Вести» умолчали). «Городу элитарная школа влетала в копеечку», - резюмировала корреспондент, не упоминая, что теперь «Интеллектуал» получает в два раза меньше остальных школ. Сюжет заканчивался недвусмысленным посланием: «Директорам школ придётся стать эффективными менеджерами, разумно планирующими свой бюджет, или оставить свои должности». 11 октября «Интеллектуал» организовал митинг, на который вышли 1 500 человек. Сейчас коллектив школы ждёт ответа на свою петицию.
«Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат
для «ботаников»
, которой город заслуженно гордился
Замглавы департамента образования Москвы Александр Гаврилов в эфире «Эха Москвы»: «Что мешало вашей школе вступить в пилотный проект в 11-м году, в 12-м, в 13-м? И давайте не будем кривить душой и проговорим, что, помимо 63 тысяч рублей на каждого ребёнка, школа „Интеллектуал“ получила грант в 10 миллионов рублей. И если их разделить на небольшой контингент вашей школы, это уже получится близко к 110 тысячам на ребёнка сумма. Дополнительно есть возможность получения грантов учителями. Кроме этого, школа могла и может заявиться на дополнительное финансирование на выполнение особых программ, что школа не сделала».
Алексей Сгибнев
учитель математики в «Интеллектуале»
Логика чиновников кажется мне очень странной. Да, «Интеллектуал» получил грант, как каждая школа из топ-20 в московском рейтинге. Но грант - это премия, которую «Интеллектуал» лично заслужил, а не компенсация за то, что нам теперь платят 63 тысячи. Представьте, что сосед получает 123 тысячи, а вы за ту же работу 63. Вы приходите к начальнику с вопросом, а он: «Ну ничего, если будешь очень стараться и получишь премию - будет 97 тысяч». При этом сосед может получить такую же премию на тех же основаниях, но сверх своих 123 тысяч. Это несправедливо. К тому же грант можно потратить лишь на определённые разделы бюджета. То же самое и с грантами учителей - это их достижения и их личные деньги. Давайте тогда вносить в школьный бюджет подработки на стороне.
«Интеллектуал» подал заявку на выполнение госпрограмм ещё в августе 2014 года, но большинству школ до сих пор неизвестно, какие суммы из их заявок одобрены и когда будут выданы. Работы уже надо вести, а денег на них ещё нет. А может, и не будет. В таких условиях планировать работу школы невозможно.
Об объединении московских школ
Одновременно с реформой финансирования департамент образования запустил другой процесс - объединения школ и детских садов в огромные образовательные комплексы. Первые такие учебные центры появились ещё в девяностые годы и оказались очень успешными - например, школа «Царицыно» Ефима Рачевского. Чиновники указывали, что в большой школе с несколькими корпусами легче создать отдельные образовательные направления. Тогда ученик сможет выбирать не только между математическим и гуманитарным классами, а ещё и химическим, лингвистическим, экономическим - да каким угодно, хоть спортивным. Если присоединить детский сад, то малыши будут готовиться к конкретной школе уже в самом раннем возрасте. И, разумеется, большая школа получит из бюджета больше денег - ведь средства выделяются на каждого отдельного ученика. Чем больше школьников, тем больше бесплатных кружков, секций и экскурсий.
Открыто это не проговаривалось, но, объединяя школы, чиновники надеялись существенно сэкономить. Вместо пяти директоров зарплату нужно будет платить только одному; медсестёр, логопедов и прочих психологов тоже можно сократить. Да и учителя смогут взять больше классов, а значит, их зарплата приближается к средней городской (за этот показатель мэрия отчитывается напрямую президенту, причём Москва - один из немногих субъектов РФ, где с ним возникают проблемы). В общем, одни плюсы.
Но с выполнением этой прекрасной программы возникли серьёзные проблемы, причём по вине департамента образования. «Царицыно» и другие учебные центры оказались такими успешными, потому что процесс объединения был долгим и продуманным. А чиновники решили слить все школы в самые короткие сроки, не разбираясь в их особенностях, не оценивая сильные и слабые стороны - лишь бы рядом находились.
По закону объединение должно быть добровольным процессом, более того - проводиться только по инициативе родителей и администрации обеих школ. Но в этом вопросе до сих пор есть правовая неясность: сначала городские власти утверждали, что родительский совет может наложить право вето на слияние, потом - что их мнение лишь учитывается. Закон допускает обе трактовки.
И город захлестнула волна слияний и превращений: за последние несколько лет из четырёх тысяч образовательных учреждений получилось чуть больше тысячи центров. Мнение родителей «учитывалось», но на деле они повлиять ни на что не могли - подпись ставят директора, а они чаще всего молчали, ведь по Трудовому кодексу их могут уволить без объяснения причин в любую секунду. С теми, кто поначалу отказывался объединяться, чаще всего так и поступали. За несколько дней до митинга объединили и «Интеллектуал» с соседней гимназией - сейчас директор школы говорит, что этот шаг позволит получить необходимое финансирование. Учителя «Интеллектуала» разводят руками - они не понимают, как учить обычных детей по их крайне сложной программе.
В итоге город получил совсем уж удивительные центры, которые начитанные школьники на форумах сравнивают со средневековыми химерами, составленными из частей самых разных зверей. Например, образовательный холдинг № 2077, в состав которого вошли три обычных школы, спецшкола для умственно отсталых и школа для детей с девиантным поведением. Впрочем, чиновники в этом ничего страшного не видят, а Исаак Калина и вовсе привёл «МК» кулинарный пример: «Какой огурец в хороший рассол ни попадет - маленький, большой, свежий, малосольный, - происходит усреднение, все становятся одинаково хорошими солёными огурцами. Поэтому не страшно даже слияние обычных школ с девиантными: если подростков с асоциальным поведением помещать в хорошую социальную среду (прежде всего школьную), то они тоже станут достойными учениками».
А чиновники решили слить
все школы
в самые короткие сроки,
не разбираясь в их особенностях,
не оценивая сильные и слабые стороны
- лишь бы рядом находились
Сейчас центр № 2077 присоединяет к себе школу № 1189, где преподают, в частности, сотрудники Курчатовского института. Туда приезжают учиться дети со всей Москвы и области, некоторые семьи даже переехали поближе именно из-за школы. Учителя, родители и управляющий совет направили официальный протест, который чиновники проигнорировали. «У наших школ совершенно разная нагрузка, атмосфера, подходы к ученикам, - говорят родители. - Наша школа объективно сильнее, но директора, который добился такого результата, убрали - вместо него пришёл человек, который просто не умеет общаться с людьми».
Андрей Капитанов
родитель ученика школы № 1189
Образование в нашей школе несколько отличается от того, которое ребёнок получает в обычной. Во-первых, приём в школу осуществляется по результатам Курчатовской олимпиады школьников. Поступающие - это обычные дети, просто они сами или с помощью родителей пришли к пониманию, что нужно серьёзно учиться, и готовы трудиться.
Во-вторых, наши учителя дают гораздо больше стандартной школьной программы, причём делают это так, что ребятам интересно. В старшей школе есть уже профильные классы, это фактически предуниверсарий - часть уроков ведут ученые из НИИ им. Курчатова, дети поступают на бюджетные места в лучшие вузы. В-третьих, за 20 с лишним лет в школе сложилась особая атмосфера. Это школа единомышленников и союзников: администрация, учителя, родители и ученики тесно общаются, уважают друг друга.
На мой взгляд, всё это и даёт прекрасные результаты: дети мотивированы к учебе, их стремления поддерживаются учителями и общей атмосферой. В этой школе модно учиться, отсюда и высокие места в рейтингах, победы в олимпиадах, хорошие результаты ГИА и ЕГЭ и так далее.
И этот слаженный живой организм пытаются уничтожить реорганизацией. Не имея для этого каких-либо весомых причин, в нарушение закона об образовании, неожиданно, без согласования с педагогами, родителями, в начале учебного года, фактически срывая учебный процесс, происходит присоединение сильной школы к средней. Директора вынудили уволиться, уходят учителя, дети и родители в растерянности и непонимании, как такое вообще возможно?
В школах для инвалидов
или девиантных детей
тоже недовольны
слияниями
Сейчас родители бьют в набат. Прошли митинг и пикет, мы пишем жалобы во все возможные инстанции, вплоть до премьер-министра и президента РФ. Но наши письма спускаются обратно, в Департамент образования города Москвы. Разве может чиновник, совершающий противоправные действия, сам разбираться в наших жалобах на его работу? Присоединение не несёт нашим детям никаких плюсов, а вот минусы всем очевидны - резкое снижение уровня
образования и уничтожение всего доброго и хорошего, что создавалось годами.
Есть наблюдение, что как только социальная система при своём воспроизводстве перестаёт выдвигать лучших представителей из основных слоёв наверх, а наоборот, верхние слои начинают сами подбирать себе замену, то такая система деградирует за несколько циклов. К сожалению, такая тенденция начинает прослеживаться в нашей системе образования.
В школах для инвалидов или девиантных детей тоже недовольны слияниями. Чиновники утверждают, что внедряют таким образом принятый на Западе инклюзивный подход, когда «особенные» дети учатся вместе с обычными, помогая друг другу. На деле всем становится только хуже: в объединённых центрах нет ни инфраструктуры, ни дополнительных ставок для специалистов по работе с инвалидами. «Инклюзивное образование - это хорошая штука, но в Москве этот лозунг исполняют буквально и грубо. И то, что могло быть полезным для развития детей, делается топором, рубится с плеч, - говорит правозащитница и экономист Ирина Ясина. - Я, всю жизнь выступая за инклюзивное образование, в ужасе от того, что получается, - берётся хороший лозунг и делается всё наоборот. Детей с особенностями просто толкают учиться в обычные школы. Цинизм и наплевательство, на примере этой реформы, к сожалению, характерен для всей нашей жизни».
Елена Лега
учитель географии и председатель профкома школы для детей с девиантным поведением № 1
У нас школа для особенных детей, с СДВГ, с проблемами в поведении, другими сложностями. К нам их направляет специальная медико-педагогическая комиссия, когда обыкновенная школа не может справиться с ребёнком. Здесь у нас созданы все условия для социализации таких детей, помощи им. В классе не больше десяти человек, чтобы учитель мог уделить внимание всем. К каждому классу приставлен воспитатель, который присутствует на всех уроках, на переменах, помогает после школы. Он имеет очень тесную связь с детьми, помогает им корректировать поведение. В итоге дети лучше учатся, меньше прогуливают, не попадают в криминальные истории, сдают экзамены.
Раньше такая школа была в каждом округе, теперь осталась только наша - остальных присоединили к кому-то. Говорили про инклюзию, а на самом деле раскидали по обычным классам. В итоге дети с более-менее приличным поведением пытаются учиться, хотя им очень сложно. И окружающим от них очень сложно - родители обычных детей постоянно жалуются на какие-то конфликты, даже драки. Понимаете, у таких детей проблемы, они очень вспыльчивые, не понимают шуток. Могут просто посреди урока стулом кого-то ударить. Даже похвалить их может быть опасно - учитель скажет, что он молодец, погладит по плечу, а тот вскинется: «Что вы до меня докапываетесь?» В нашей школе им помогает наставник, психолог, учителя умеют с ними общаться - а в обычных ничего этого нет.
А те, у кого совсем серьёзные проблемы, после слияния просто пропали. Может, прогуливают, может, пополнили ряды криминала. Кому от этого стало лучше?
Сейчас на нас давят экономически. Приказа о закрытии пока нет, но финансирование резко сократили, сняли все коэффициенты, которые город раньше платил нашей школе за работу с проблемными детьми. У нас мало учеников - и теперь мы получаем мало денег, 580 тысяч в месяц на коммунальные услуги и на зарплату 37 сотрудникам. Устно нам говорят, что комиссия больше не будет присылать к нам девиантных детей, они все останутся в обычных школах.
Получается парадоксальная ситуация - департамент образования начал вроде бы правильную реформу, но её исполнение зачастую приводит к обратным результатам. Понятно, что и школы за три года могли бы серьёзнее отнестись к вопросу - но раз реформа непонятна большинству её объектов, это проблема всё-таки тех, кто её начал. Ничто не мешало чиновникам подойти к объединению школ более ответственно - спокойно разобрать каждый отдельный случай и решить, где оно действительно нужно, а где принесёт лишь вред. Можно было бы сохранить нескольким действительно выдающимся школам повышенное финансирование, дать им возможность заработать деньги самостоятельно - Москва от этого вряд ли обеднела бы. А уж отбирать финансирование и привычные условия у «проблемных» детей и инвалидов - позор в любом случае, которому не могут служить оправданием никакие соображения экономии.
В итоге, действуя привычным для себя способом, московские чиновники вполне ожидаемо получили митинги и пикеты, которые, кстати, будут продолжиться. О более серьёзных последствиях реформы столичного образования мы узнаем через несколько лет.
В подготовке материала принимали участие студентки Академии «КоммерсантЪ» Дарья Бурлакова и Наталья Майборода
Фотографии: